– А я?

– А ты, Дашка, сможешь быть свободна. Я на совместной жизни настаивать не буду. Понимаю, что после сегодняшнего для тебя это будет трудновато. Займешься, чем сама захочешь, я тебе даже обустроиться помогу, где сама захочешь. Не в Энске конечно, где-нибудь в другом городе, а лучше – в другом полушарии. С моей стороны это очень великодушный жест. Потому что ты – мой пандан, самый настоящий, и я всю жизнь буду страдать от того, что ты не рядом, – Ларс замолчал, видимо обдумывая очередную шутку. – Ну как страдать, так – подстрадывать. Панданы нынче повыдохлись, не чета они старинным панданам.

Я юмора не оценила:

– А у нас с тобой пандан не двусторонний? Я страдать не буду?

– Я тоже думал сначала, что будешь, – серьезно ответил Ларс. – Некоторое время. А потом стал замечать, что тебе и без меня неплохо. А уж когда этот маменькин сынок начал хвастаться направо и налево, какая ты зажигательная малышка, и какая у вас с ним любовь будет в недалеком будущем, у меня просто глаза открылись. Я понял, что это только я на тебя завязан, и что надо ковать железо, пока ты не сообразила, что к чему.

– И поэтому ты с этим маменькиным сынком какие-то тайные договоры заключал? Потому что у тебя глаза открылись?

– Я тебя умоляю, – Ларс широко улыбнулся. За время нашего разговора он опять сменил ипостась и теперь передо меной на постели сидел почти знакомый мне Ларс.

Почти знакомый? Да ничегошеньки я о нем, оказывается, не знала.

– Договоры с Эмбером! Хотя он красиво игру вел, признаю. Вот такой я человек, справедливый.

Он от меня похвалы, что ли, ждет?

Я на всякий случай кивнула:

– Что за игра?

– А ты еще не поняла? Наш влюбленный дурачок тебе на блюдечке трон преподнес. Заставил в вещую птицу обернуться, чтоб эта цацка, – он опять стукнул по трону, – тебя признала, мне всю информацию про обряд дал, как бы случайно. Можно подумать, я в эти случайности верю.

– А разве он сам на это место не метил?

Честно говоря, меня в этой истории уже ничегошеньки не интересовало. Принцы – не принцы, престол – не престол. Я говорила просто, чтоб что-то говорить. Потому что чувствовала, что кладка за моей спиной потихоньку начинает поддаваться.

– Ему очень хотелось, чтоб я так думал, и я почти поверил, до того момента, как его в больнице встретил. Помнишь, там еще старуха твоя знакомая умирала?

Я помнила, поэтому кивнула, эта часть разговора была мне интересной.

– Эмбер прекрасно знал, что его дядюшка за своей старушкой прибежит. Это, кстати, о панданах. Раньше они попрочнее были, чем теперь. Старый дурак пришел к любимой и умер, а Эмбер, как единственный наследник… – Ларс опять захихикал. – Смешно-то как! Он от своей великой любви хотел и после смерти со своей женщиной быть, а их по разным мирам раскидало! Умора!

– Они вместе, – сказала я, чтоб стереть эту усмешечку со змеиных ларсовых губ. – Я дала Господину Зимы человеческое имя, и они с Анной вместе и за гранью.

Ларс пожал плечами, но хихикать перестал.

– Иди сюда, – похлопал он по ложу рядом с собой.

– Сначала, расскажи мне все до конца.

– Вот за что тебя люблю, Дашка, за глупость. У тебя все карты на руках были, но своим умом ты ни до чего дойти не смогла!

– Ты считаешь, Эмбер хотел, чтоб я стала следующим Лордом-Изгнанником?

– Так и есть. Он сейчас, бедняжечка, вместо того, чтоб свою молодую жену ублажать, пытается со своими паладинами клуб штурмом взять. Валера испугался даже, меня потащил смотреть. Только сквозь временной поток никаким паладинам не прорваться.

– Зачем Эмберу надо, чтоб Лорду-Изгнаннику наследовала именно я?

– Вот здесь я точно не уверен, только предполагать могу. Он в тебя влюблен, наш маменькин сынок. Уж не знаю, чем именно ты его зацепила во время наших приключений, но он влюбился, это точно. Видимо, он захотел для тебя что-то хорошее сделать, например, трон подарить. Такой милый эксцентричный подарок, который поднимает Дашу Кузнецову на целую ступеньку вверх, как раз на его венценосный уровень. Он же не может своей возлюбленной просто место в своем гареме предложить.

– А ты в его комбинации зачем?

– А я единственный во всех обитаемых мирах мог предмет силы достать, вот эту вот штуку, – он, не знаю уж, в который раз стукнул по ложу, – на которой ты не хочешь со мной предаться супружеской страсти.

– То есть он знал, что ты меня изнасилуешь на этом пне? – недоверчиво спросила я.

– Предполагал, – кивнул Ларс. – Только вот он был уверен, что наутро ты у нас станешь властительницей и молодой вдовой по совместительству.

Я вопросительно подняла брови.

– Я же сид, малыш, обычный грязнокровный сид. И мое скромное грязнокровное естество такого количества силы просто не могло бы выдержать. Не могло бы, если бы я заранее обо всем не позаботился.

Ларс замолк, видимо ожидая от меня ободрения. Я кивнула, заставляя себя не думать прямо сейчас, ни о чем не думать. Потом, когда я выберусь из этой передряги, так или иначе выберусь, я обо всем подумаю. Сначала я буду плакать, буду рыдать, и вовсе не над своей поруганной любовью, и не над влюбленностью в принца Лета (теперь-то, Дашка, можешь сама себе в этом признаться), а над смертью хорошего исконника, забавного лягуха Святозара, который погиб из-за того, что я, дура пустоголовая, ввязалась в неправильные отношения с неправильными людьми, из-за того, что я его на это лобное место притащила. А сейчас я просто буду слушать и толкать кончиками пальцев кирпичную кладку. Потому что еще немножко, и она посыплется, обязательно посыплется.

– Секс – очень мощный магический процесс, – говорил между тем Ларс. – Для того, чтоб выдержать всю силу, которую ты, жена моя по всем законам двух миров, мне сегодня подаришь, мне нужно было стать немножко альвом.

– Через секс?

Я притолкнула один из кирпичей наружу и боялась, что Ларс услышит звук падения.

– Ты стал немножко альвом? Как?

– Я очень много спал с альвами, – торжествующе сообщил демон. – С любыми, которые соглашались. Гриделень, наша шаловливая цветочная королева, запорхнула в наши широты как нельзя более кстати.

– А еще ты наставлял рога Эмберу, и это было вдвойне приятно?

Упал второй кирпич, я продолжала толчки.

– Ты глупости говоришь! Для нас, фейри, секс не несет дополнительной моральной нагрузки. Секс – это не любовь. Поверь, если бы наш шалунишка Эмбер просто задрал тебе юбку где-нибудь в уединенном месте, Гриделень не почувствовала бы себя оскорбленной. Кстати, я понял, почему твой маменькин сынок сюда примчался! Молодая супруга ему все рассказала про наши с ней шалости. И он все понял! Он понял, что я не умру от силы, а наоборот.

– Как интересно!